День черных звезд - Страница 58

— Да ну его, пусть развлекается, — остановил Таенна Ри, заметив, что Бард снова примерился отнять листок. — Смотри, а она похорошела. Вчера была замухрышкой, а теперь — настоящая красивая девушка. И волосы у нее светлее стали.

— Это, конечно, очень важно, — сварливо сказал Бард. — Особенно та часть речи, которая про волосы. Скажи проще — ты в нее втюрился, и теперь радуешься, что ей удалось добиться того, что хотела. И не мотай головой! Влюбился, как мальчишка, и боишься в этом признаться. Потому тебе глубоко наплевать, что мы тут застряли, и неизвестно, по какой причине.

— Не надо говорить за меня, — раздраженно буркнул Ри. — Все, не мешайте. Я работаю.

Некоторое время они просидели молча, а потом Ит предложил:

— Может, мы со Скрипачом пройдемся немного? Нам-то все ладно, а ему скучно тут сидеть.

— Я с вами, — вызвался Таенн.

— Мы останемся с Ри, — отказался Леон. — Дождемся ответа искина и поможем, если будет нужно, закончить расчет.

— Хорошо, — согласился Бард.

* * *

Портреты Марии Дельгато встречались в городе часто, чуть не на каждом углу. Те из них, что принес Скрипач, оказались старыми, наклеенными у входа в парк, на большую доску для объявлений. В городе отыскались и поновее, и даже цветные — на них Мариа была изображена перед микрофоном, представлявшим из себя сложную и громоздкую конструкцию из решеток, сеток и проводков. Лицо ее на портретах выглядело строгим и одухотворенным, лишь на малой части портретов она была без микрофона и улыбалась. Там было видно, что в сущности она совсем еще девчонка, вот только глаза на всех портретах ее выдавали — и в строгом виде с микрофоном, и в легком платье, и с улыбкой она оставалась глубоко, неистребимо печальной. Ит заметил, что девушка отпустила волосы, стала укладывать их в сложные, порой даже вычурные прически, и подумал, что прежняя короткая стрижка шла ей больше — прическа, призванная сделать вид девушки более взрослым, словно принадлежала другому человеку. У человека с такими волосами не может быть таких глаз.

— Забавно, что единственным полузнакомым персонажем на этой планете для нас стала эта дура, — с неприязнью сказал Таенн, разглядывая портрет.

— Почему дура? — обиделся за девушку Ит.

— Да потому, что дура, — назидательно повторил Бард. — Потому что эта дура лезет куда?

— Ты вообще о чем? — удивился Ит.

— Дура лезет во власть, разве ты не видишь? — прищурился Таенн. — Если хочешь, давай зайдем куда-нибудь и послушаем, что за передачу она ведет и откуда такая популярность. Спорим на что хочешь, но она с помощью этой своей передачи хочет не помочь кому-то, как написано на этих плакатиках, и даже не найти себе богатого мужа. Она метит выше.

Ит пожал плечами. В подобных вещах он не понимал вообще ничего и никогда не стремился понимать. Сейчас его гораздо больше волновало, удастся ли им выбраться с планеты, и ему не было никакого дела до судьбы какой-то там радиоведущей. Однако Скрипачу девушка явно понравилась — пока они шли по городу, он, увидев очередной плакат, принимался улыбаться и хлопать в ладоши. К концу прогулки Ит и сам был уже готов признать, что Скрипач — идиот. Идиота надо было как-то успокоить, поэтому Ит позволил ему отодрать от стены очередной плакат (на них косились прохожие, но замечаний никто делать не стал), и довольный Скрипач спрятал портрет девушки в карман, предварительно аккуратно сложив.

Побродив еще немного, они зашли в кафе на шумной городской площади и сели поближе к большому черному приемнику, стоящему в углу. Сейчас из него доносилась какая-то музыка (Иту она показалась приятной, а Бард брезгливо поморщился и пробормотал что-то про примитив), но вскоре музыка смолкла, и из приемника донесся голос, произнесший:

— Здравствуйте, дорогие сограждане! С вами снова социальная передача «Голос народа», и я, Мариа Дельгато. Хорошего вам отдыха после долгого трудового дня! К сожалению, не для всех этот день был хорошим. К нам в редакцию приходит множество писем, и я перед каждой передачей читаю их и отбираю те, которые рассказывают о самых ужасных и унижающих достоинство рабочего человека случаях. Сегодня мы поговорим о том, что случилось с достойным тружеником порта, пятидесятилетним Армидаро Раэрико. Бессменно проработавший всю жизнь в порту, Армидаро из-за несчастного случая на работе лишился левой руки и потерял работоспособность. Его семья голодает, а ему даже не назначили пенсию! Ему пришлось самому оплачивать услуги врачей, и теперь он и его семья могут оказаться на улице! — голос ведущей, до этого более или менее спокойный, обрел вдруг силу, в нем зазвучали требовательные, властные ноты. — Куда смотрит профсоюз? Куда смотрите вы, дорогие сограждане? Сколько мы еще будем терпеть власть высшего класса, отбирающего у нас последние гроши и не дающие никаких привилегий?! Кто поможет несчастному Армидаро и его семье?.. Сколько еще мы будем терпеть гнет и предаваться пораженческим настроениям?..

— Пошли отсюда, — Таенн встал. — Мне все ясно.

— Ну, пошли, — согласился Ит. Он поманил Скрипача, и они вышли из душного кафе обратно, на залитую вечерним солнцем улицу.

— Сильна, однако, — пробормотал Бард. — Заметил, на что она давит?

— Ничего я не заметил, — отмахнулся Ит. — То есть я заметил, что вы на ней поочередно съезжаете, — он удивился про себя, откуда в голове вдруг появилось это не совсем приличное слово «съезжаете», причем неприличное именно в контексте, а не просто так. — Сначала Ри, затем Скрипач, теперь вот ты. У меня она никакого отклика в душе не вызывает. Я вас не понимаю.